Автор: Анна Коломиец.
13 февраля 2010г. Написано под впечатлением от знакомства с жителями Родового поселения «Светлое» и последующего похода по туманному и снежному февральскому Чатыр-Дагу.
– Ну за что ты так не любишь котов? – спросила женщина и почему-то столкнула меня со своего рюкзака. Мужчина ответил что-то в адрес нашего рода и неожиданно посадил меня к себе на плечи. Так началось одно из моих необычных путешествий.
Сначала всё было как всегда. Под шутки спелеологов из Мраморной, с которыми у меня пересекаются охотничьи угодья, мы выдвинулись в сторону Чатыр-Дага. Был час обеда, и я резонно предположил, что вскоре мои временные коллеги (не будем забегать вперёд, называя вещи своими именами) остановятся подкрепиться. Но процессия упрямо продвигалась по снегу, хотя я слышал их отчётливый голод. Что-то холодное коснулось моих усов, и я подумал, что следует быть внимательным, чтобы самому не превратиться в добычу. Ерунда, они не смогут. Ещё никто не смог.
* * *
Крупный чёрно-белый кот безмятежно ехал на шее у Неронга, и я подумала, что, может быть, он и есть та самая неизвестная жертва, имя которой мы узнаем только перед Дверью. До сих пор мы тешили себя надеждой, что нам не придётся убивать. По преданию, жертва была необходима, и мы должны были выбрать её сами. А Дверь могла принять или нет. Кот, словно услышав мои мысли, жалобно мяукнул и сделал движение спрыгнуть вниз, но снег был уже глубоким, и он это понимал. На что он рассчитывал, когда отправился с нами?
Легенда о Двери уходит своими корнями во времена тавров – древних жителей Крыма, названных так пришедшими позже греками. Самоназвание тавров не сохранилось, а вот их предания, пугающие своей спокойной жестокостью, живут до сих пор. Я уже не помню, когда нам пришла в голову мысль открыть Дверь, но с некоторых пор она стала неотступной, и мы с трудом дождались снега. Весь путь к Двери нужно пройти по снегу, иначе не найти Лабиринт, а Лабиринту почему-то придавалось особое значение.
* * *
Что уж темнить – то, что они идут к Двери, я понял сразу. Была в них эта отстранённость от жизни, готовность сделать что угодно, лишь бы получить желаемое! Такие мне как раз и нужны. Отказываясь от ценностей своего мира, они теряют ориентиры и становятся добычей. Одно было не так, как всегда: эти шли по Снегу, а это означало, что свой Выбор они ещё не сделали. И сделают его не раньше, чем пройдут Лабиринт. Но это даже интересно. Вы не представляете себе, что означают тысячелетия скуки, в которых всё повторяется из раза в раз и заканчивается всегда прибавлением к весёлой компании в Тысячеголовой трёх-пяти черепов. Конечно, не будем дурить мышей – их жизни – моя жизнь, но кто им виноват? Не пользуйся я ими, они бы просто пропали, так что моей вины тут нет, и не будем больше об этом.
* * *
Мы шли по снегу уже несколько часов, даже в снегоступах иногда проваливаясь по колено. Это скрытые под снегом кусты можжевельника. Наверное, весной тут красиво. Может, даже летают ласточки… Хотя нет, ласточкам тут делать нечего. Почему мы всегда тоскуем о том, чего нет в этом мире, по крайней мере сейчас нет? Чем дольше мы шли, тем страшнее было думать о цене. Предание обещало познание Великой Истины, дарующей Счастье. В обмен на одну-единственную жертву, но как раз о жертве ничего определённого сказано не было, кроме того, что мы сами всё поймём в Лабиринте.
– Послушай, Анте, мы идём уже целую жизнь – и пока ещё ничего не поняли, – к Неронгу обращаться было бесполезно – пока не дойдет, ни о чём, кроме карты и компаса, думать не будет.
– Анте! – Антарес смерил меня злым взглядом, набрал воздуху – и отвернулся. Ему тяжелее всех. Он старше нас, а значит, у него больше его собственных истин, от которых, весьма вероятно, ему придётся отказаться. Мне казалось иногда, что ему хочется оставить эту затею, но природное упрямство и военная дисциплина всякий раз брали своё.
– Анте! Не переживай, мы принесём в жертву этого кота – зря, что ли, Нер тянет его на себе? Всё обойдётся.
Антарес дёрнул головой в мою сторону, но так и не повернулся.
– Анте! Когда мы родились, Жизнь обещала нам, что мы будем счастливы! – наконец он обернулся, и, встретив его взгляд, я сбила дыхание. И подумала: а какие у меня самой сейчас глаза?
Дорога (если можно назвать дорогой снежное поле с редкими буковыми рощицами) стала всё круче забирать вверх, мы выбрались на плато. Туман внезапно сгустился, и всё вокруг стало одинаковым – а, точнее, никаким, потому что в абсолютно белом пространстве глаза различали лишь коричневую сеточку своих собственных кровеносных сосудов. Стрелка компаса вдруг сошла с ума, и стало абсолютно непонятно, куда идти дальше. Холод почему-то перестал ощущаться, словно обволакивающий со всех сторон туман был ватой, сквозь которую можно идти. Можно, но зачем? Исчезли ориентиры, которые могли показать пройденное расстояние, и вместе с расстоянием исчезло время. Не остановилось, а именно исчезло – потеряло смысл как категория. Каждый момент моей жизни вдруг стал «здесь и сейчас». Вот моё желание сделать мир лучше. Вот мой путь, каждый шаг которого прибавлял знания о том, что всё ещё хуже, чем я думала. Вот понимание, что нужно создать новый мир, потому что изгнать зло из старого невозможно. Так нужно хотя бы спасти тех, кто хочет спастись! И тут мы нашли предание о Двери, ставшей средоточием наших желаний. Двери, за которой всё будет иначе… Дверь – это то, что отделит новое от старого. Нужно принести жертву. Принести в жертву… свой мир???
Внезапно перед глазами появилась тёмная дыра, высотою не меньше, чем два моих роста. Странно, мне казалось, что мы топчемся на месте, оглушённые туманом и своими ощущениями, а оказалось, что мы куда-то шли – словно сквозь лабиринт своей жизни! Вот что значит пройти Лабиринт и вот почему это возможно только по снегу! Ура! Мы прошли!
Дыра была похожа на вход в пещеру, но наше внимание привлекли невероятной красоты сталагмиты. Полупрозрачные, созданные из льда разной плотности, высотой от нескольких сантиметров до метра, они вели в глубину тёмного хода, и мы, словно завороженные, последовали за ними. Внутри каменные натёки и ледяные кристаллы создавали причудливые композиции. Потолок то повышался, то сокращал высоту до уровня человеческого роста. В какой-то момент в воздухе стало отчётливо меньше кислорода. Скользкие камни, бегущая по полу и стенам вода собирается в вычурных ванночках… Вырубленные в скале ступени… Вперёд! Мы почти у цели! Я не успевала за мужчинами, обычно такие внимательные, сейчас они уходили всё дальше со всей возможной скоростью. Возникла мысль повернуть назад – нет, абсурд! Где же кот? Кот исчез! Ах да, ведь он всё равно не может стать жертвой. Жертва – это наш мир. Мой мир, которым я так недовольна. Нет, я не согласна. Это мой мир, и я буду жить в нём. Свою жизнь. Быстрее! Где же мужчины?
Неронг и Антарес стояли перед плоской скалой, украшенной странным рисунком. Люди – не люди, вокруг изображения солнца – или не солнца. Это и есть Дверь? Дальше ничего не было.
– Фото на память? – Неронг, как всегда, остался верен своей практичности, и это разрядило обстановку. Несколько снимков и быстрый путь обратно.
На поверхности лежал снег, поодаль виднелась буковая роща. Туман исчез. Мы отошли на несколько метров и упали на рюкзаки. Все чувствовали себя, мягко говоря, неважно. И оглядывались по сторонам, словно впервые увидев мир, который мы успели так не полюбить. Да нет же, не успели полюбить!
* * *
Я не пошёл с ними в Лабиринт. Лабиринт – личное дело каждого, его счёты с Судьбой, а я свой выбор давно уже сделал. Так и думал, что в этот раз моё путешествие пройдёт впустую. Ну, ничего, этот мир просуществует ещё не одну тысячу лет, и всегда найдутся те, кто будет им недоволен.
А вот и фото-видео из похода:
